Падение Пятого - Страница 27

Подойдя к лесу, Шестая протягивает нам руки. Чтобы взять её за руку, Сара должна отпустить мою ладонь. Жаль, у нас нет времени для последнего объятия — всего несколько секунд, чтобы успокоить её. Мы берём Шестую за руки, и она делает нас всех невидимыми. Мы продолжаем путь.

Мы уже глубоко в лесу, и трасса далеко позади, когда я замечаю Берни, петляющего среди деревьев.

«Лети сюда», — мысленно зову я его.

Я отпускаю руку Шестой, чтобы Берни мог меня увидеть. Он планирует вниз и, коснувшись земли, превращается в белку.

— Берни говорит, что впереди какой-то парень, — говорю я девушкам. — В остальном всё чисто.

— Отлично. Вперёд.

Я снова беру Шестую за руку, и мы двигаемся дальше. Вскоре мы выходим из леса и попадаем в так называемый Фаук. По правде говоря, по размерам весь городок не намного больше придорожного комплекса. Дорога, соединяющая Фаук с трассой, уходит дальше на восток, и вдоль неё с обеих сторон выстроено несколько домишек, которые, по-видимому, и представляют собой город. А мы находимся у самого въезда, как раз там, где туристы съезжают с дороги. Рядом с нами небольшая заправка, а через дорогу — почтовое отделение. В окнах нет света, всё закрыто и запечатано на ночь.

И, наконец, мы видим «Ярмарку Монстров».

Рекламные щиты на подъезде к городу расхваливали это место на все лады. А на деле это обыкновенный минимаркет, торгующий лежащими на витрине кепками и футболками с эмблемой Болотного Монстра. Главная же достопримечательность городка — четырёхметровая деревянная статуя Болотного Монстра — волосатого чудовища, выглядящего как помесь человека, медведя и гориллы. Даже издалека видно, что вся статуя изрядно загажена птицами.

— Вон там! — взволнованно шепчет Сара.

Я тоже вижу паренька, сидящего на постаменте со скрещенными ногами. Он явно скучает, лениво разворачивая завёрнутый в вощёную бумагу бутерброд. Рядом с ним лежит рюкзак, а вот лориенского Ларца что-то не видать. А я ожидал, что он у него будет. Так было бы проще опознать в парне Гвардейца, правда, и могам это тоже облегчило бы задачу.

Я шагаю вперёд, но Шестая остаётся на месте и не отпускает мою руку.

— В чем дело? — шепчу я.

— Не знаю, — отвечает она тихо. — Он что, так и сидит тут совсем один? Как-то слишком просто. Похоже на ловушку.

— Возможно, — говорю я, подозрительно оглядываясь. Нигде не видно ни единого признака жизни, за исключением нас и парня у статуи. Если могадорцы где-то прячутся и выжидают, то у них это очень хорошо получается.

— Может, ему просто повезло, — шепчет Сара. — В смысле, ему же удавалось оставаться незамеченным гораздо дольше, чем большинству из вас.

— Но как мы поймём, что он тот, за кого себя выдаёт? — не успокаивается Шестая.

— Есть только один способ это выяснить, — говорю я.

Отпускаю руку Шестой и начинаю переходить улицу.

Я не пытаюсь скрыть своё присутствие, и парень замечает меня сразу, как только я отхожу от Шестой и вступаю в жёлтый круг света от уличного фонаря. Он роняет бутерброд и, быстро вскочив на ноги, тянется к карманам. Долю секунды я ожидаю, что он вытащит и наставит на меня какое-нибудь оружие, и ощущаю, как в ответ загорается мой Люмен. Но потом он достаёт два маленьких шарика: обыкновенный резиновый попрыгунчик и стальной шарик от шарикоподшипника, и начинает перекатывать их в ладони, напряжённо следя за моим приближением. Похоже, это что-то вроде нервного тика.

Я останавливаюсь в нескольких метрах от него.

— Привет.

— Ну, привет, — отвечает он.

С такого расстояния я, наконец, могу хорошенько разглядеть нашего предполагаемого Пятого. Примерно моего возраста, только ниже и коренастее, не сказать, чтобы пухлый, но всё равно какой-то бочкообразный. Короткие, по-военному подстриженные каштановые волосы. И ещё одна из тех дурацких футболок с Болотным Монстром и мешковатые джинсы.

— Не меня ждёшь? — спрашиваю я, не желая напрямую интересоваться, лориенец ли он. Мало ли, вдруг это просто деревенский чудак, которому нравится в одиночку хомячить по ночам бутеры.

— Не знаю, — отвечает он. — Покажи мне свою ногу.

Секунду я колеблюсь, затем нагибаюсь и задираю штанину. Он вздыхает с облегчением, рассматривая мои шрамы, и тоже задирает свою штанину, демонстрируя точно такую же картину. Ловким отработанным движением отправив шарики в карман, Пятый идёт мне навстречу, протягивая освободившуюся руку.

— Я Пятый.

— Четвёртый, — отвечаю я. — Но для друзей просто Джон.

— Людское имя, — говорит он. — У меня их было слишком много, все и не упомнить.

Мы пожимаем руки. Его хватка похожа на тиски, так он взволнован. На миг меня пронзает тревога, что он не отпустит мою руку. Я покашливаю и стараюсь ненавязчиво освободиться.

— Прости, — говорит он, неуклюже отпуская мою руку. — Я просто переволновался. Извёлся от долгого ожидания. Я ж точно не знал, увидел ли кто-нибудь моё сообщение. Знаешь, как тяжело делать круги на полях? На второй раз меня бы точно не хватило.

— Да уж, идея была не из лучших, — говорю я и снова настороженно оглядываюсь, по-прежнему ожидая внезапного появления могадорцев. Поблизости стрекочут сверчки, вдали, на трассе, шумят машины. Ничего подозрительного, но я всё никак не могу избавиться от ощущения, будто за нами наблюдают.

— Плохая идея? — с жаром выпаливает Пятый. — Но ты же нашёл меня! Значит, сработало! В чём же я накосячил?

Кажется, Пятый так стремится понравиться, что воображает, будто я кинусь хвалить его за трюк с выжиганием кругов. Словно ему и в голову не приходило, что его действия могут привлечь нежелательное внимание, что, на мой взгляд, говорит о его наивности. Может, я сужу о нем слишком строго, но мне он кажется слишком мягким. Домашним. Хотя, возможно, я просто слишком много времени провёл рядом с такими закалёнными личностями, как Шестая и Девятый.